«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер
Может, все-таки рискнуть?..
Так и не рискнув, он повернулся и пошел дальше. Проделал большой путь, и снова музыка прервала его раздумья. На бесхозной площадке евангелисты-возрожденцы поставили огромный шатер для собраний, и сейчас в нем наяривал оркестр, пели и скандировали люди. Полотняные стенки не были препятствием для этой какофонии.
Фенвик замер; его объяла надежда. Вот где можно покаяться, не привлекая к себе внимания. Один-два случайных взгляда не в счет. Чуть помедлив, он вошел.
Внутри царила шумная и многолюдная суета. Прямо перед Фенвиком начинался проход между скамьями – путь к алтарю, или что там у евангелистов заменяет алтарь. В дальнем конце толпились сильно возбужденные люди, над ними с импровизированной кафедры простер свои длани уже и вовсе до крайности экзальтированный проповедник.
Фенвик двинулся по проходу.
«И какие же слова мне произнести? – медленно шагая, размышлял он. – Просто сказать: „Я раскаиваюсь“? Или более официально: „Я продал душу дьяволу, но теперь объявляю о расторжении сделки?“ Нужны ли юридические термины?»
Он уже почти достиг алтаря, но тут на пути возникло мерцание и очень слабо проявился красноватый силуэт дьявола, не более чем трехмерный набросок в пыльном пространстве.
– На твоем месте я не стал бы этого делать, – сказал зыбкий образ.
Фенвик ухмыльнулся и прошел сквозь него.
Дьявол возник снова, на сей раз во плоти и в полном цвете, и загородил Фенвику путь.
– Напрасно ты устраиваешь сцены, – раздраженно проговорил нечистый. – Даже описать не возьмусь, как мне здесь неуютно. Фенвик, пожалуйста, не валяй дурака.
Кое-кто из сидящих косился на дьявола, но при этом не выказывал интереса. Наверное, потустороннего гостя принимали за ряженого служителя. Либо прихожане были знакомы с дьяволом и успели привыкнуть к его облику. А может, они инстинктивно ожидали его появления в таком месте и в такое время. Собравшиеся в шатре нисколько не обеспокоились.
– Прочь с дороги! – процедил Фенвик. – Я решил раскаяться, и я это сделаю.
– Это было бы жульничеством, – упрекнул дьявол, – а жульничества я допустить не могу.
– Сам ты жулик! – парировал Фенвик и расхохотался. – А ну попробуй, останови меня! Я замкнутая система! Ты никак не можешь мне повредить! Или забыл?
Дьявол заскрежетал зубами. Фенвик оттолкнул багряную фигуру и пошел дальше. За спиной у него прозвучало:
– Ладно, будь по-твоему.
Мгновенно воодушевившись, Фенвик обернулся:
– Ты вернешь мне душу?
– Я верну то, что взял в качестве залога, – ответил дьявол. – Но легче тебе от этого не станет, попомни мои слова.
– Так отдавай же, – потребовал Фенвик. – И не пугай, все равно я не поверю ни одному твоему слову.
– Да, я лжец и отец лжи, – вздохнул дьявол, – но в этот раз…
– Хватит болтать, – сказал Фенвик. – Верни мою душу, и разойдемся.
– Давай не здесь, а? – попросил дьявол. – Очень уж неуютная обстановка, предлагаю ее сменить. И не напрягайся ты так, мы просто отправимся к тебе домой. Там никто нам не помешает.
Он поднял красные руки и нарисовал вокруг себя и Фенвика стену. Моментально шатер вместе с поющими, галдящими, жестикулирующими евангелистами померк и сменился интерьером роскошных апартаментов. Чуть дыша, Фенвик прошелся по знакомому полу, выглянул в окно. Он и правда дома!
– Ловко у тебя получилось, – похвалил он дьявола. – А теперь отдавай мою душу.
– Могу отдать только то, что брал, – ответил дьявол. – С моей стороны договор не нарушен, но раз уж я согласился… Все же считаю своим долгом предупредить: результат тебя разочарует.
– Я не жду от тебя признания в мошенничестве, – сказал Фенвик. – И хватит тянуть кота за хвост.
– Ты предупрежден, – буркнул дьявол.
– Отдавай душу!
Нечистый пожал плечами, затем проткнул рукой свою грудную клетку и пошарил там, бормоча:
– В себе хранил для надежности. – И наконец вынул кулак. – Повернись, – велел он.
Фенвик подчинился и ощутил прохладный ветерок, дующий сзади сквозь голову.
– Не шевелись, – сказал дьявол. – Это займет пару минут. Знаешь, а ведь ты полный болван. Я рассчитывал на более интересное развлечение, иначе нипочем не согласился бы участвовать в этом фарсе. Мой бедный наивный друг, я у тебя забирал вовсе не душу. Всего лишь частицу подсознательной памяти, о чем и говорил неоднократно.
– Отчего же тогда бессмертие мне не в радость? – спросил Фенвик. – За какое бы дело я ни взялся, что-то всякий раз останавливает меня на пороге успеха. Я устал быть богом, обладающим вечной жизнью, но не получающим от этой жизни никакого удовольствия.
– Не двигайся, – сказал дьявол. – Уже почти готово. Мой дорогой Фенвик, ты вовсе не бог. Ты простой смертный с крайне ограниченными возможностями. И на твоем пути стоят именно эти ограничения. Даже за миллион лет ты не станешь ни великим музыкантом, ни великим экономистом, ни великим кем-либо еще. Не станешь по той простой причине, что в тебе этого нет. И бессмертие тут совершенно ни при чем. Как ни странно… – Тут дьявол тяжело вздохнул. – Как ни странно, сделку со мной заключают только те люди, которые не способны воспользоваться своими талантами. Стремление брать и ничего не давать взамен – свойство недалекого ума. И ты, Фенвик, уж точно не семи пядей во лбу.
Прохладный ветерок прекратился.
– Вот и все, – сказал дьявол. – Залог возвращен. Говоря языком фрейдизма, это всего-навсего твое супер-эго.
– Супер-эго? – поворачиваясь, глухо повторил Фенвик. – Я не совсем…
– …понимаю? – расплываясь в улыбке, договорил за него дьявол. – Со временем поймешь. У тебя в мозгу еще в детстве сформировалась когнитивная структура, которая распределяет твои побудительные импульсы по приемлемым для общества каналам. Короче говоря, мой бедный Фенвик, я всего лишь восстановил твое сознание. Пока оно было неполным, ты не знал забот и испытывал удивительную легкость бытия. Как думаешь – почему?
Его собеседник набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, но было уже поздно – дьявол исчез. Фенвик остался в комнате один. Хотя не совсем один. В висящем над камином зеркале он увидел свое отражение с вытаращенными от ужаса глазами – в тот самый момент, когда заработало супер-эго, возвращенный элемент структуры сознания.
Карающей дланью Господа на Фенвика обрушилась роковая догадка. Он понял наконец, что натворил. Припомнил свои лиходейства, все до единого грехи, совершенные за эти двадцать лет, – грехи чудовищные, непрощаемые, неискупимые.
Подкосились ноги, окружающий мир померк и заревел у Фенвика в ушах. Под такой громадной тяжестью вины не устоял бы никто. Содеянное в годы, когда он беспечно верил, что ему сойдет с рук любое зло, громом и молнией пробилось сквозь череп и пронзило, сотрясло мозг. Охваченный лютой душевной болью, он прижал ладони к глазам, чтобы не
